Николай Герасимов

КУЗНЕЦ
Кузнец с кудрявой бородою,
Он сердце доброе носил.
У всех, кто шел к нему с бедою,
За помощь платы не просил.

Он был могуч.
Кулачным боем
Владел как в кузнице огнем.
Он пил настой на зверобое
И говорил, что сила в нем.

Он разгибал в руках подковы.
Не унывал. Не уставал.
Курился дым над ветхой кровлей,
А он ковал, ковал, ковал...

Металл кружился раскаленный,
И молот ухал и взлетал.
А сам творец завороженно
Следил за тем, что создавал.

Ограды чудные рождались,
Цветы железные цвели...
Недаром деды утверждали:
Такие руки все могли!

Но вот красавицу он встретил.
И глаз невиданную синь
Он подхватил, как буйный ветер,
И день, и ночь в себе носил.

Она ж огонь его гасила,
Она ж его надежды жгла.
И потому кузнец Василий
Ушел из отчего села.

Ушел задами, по прокосам,
Ушел с печалью и стыдом.
Он зверобоя не попросит
И не войдет с улыбкой в дом.

Такого молодца не стало!
Кто выйдет на кулачный бой?
Умолкла музыка металла,
Что грохотала над рекой...

Как жаль, когда поющий песню
Не допоет ее конец...
И разнеслись по селам вести:
Ушел, ушел, ушел кузнец!

Любовь богатыря скрутила,
А в нем — народная мечта:
Всепобеждающая сила,
И простота, и доброта.

И я не верю почему-то,
Что кончил горн его гореть.
Я верю: где-то ранним утром
Грохочет молот на горе.

Там ходит в фартуке огромный
Голубоглазый великан.
Железом обивает дровни
И гнет охотнику капкан.

Кует ухваты и ограды,
Серпы и косы он кует.
Кует он жизнь. Кует он радость.
Кует он все, чем жив народ.

ГЕНЕРАЛ
Не гаснут окна до рассвета...
Всю тишину собрал
Над картой в стенах кабинета
Бывалый генерал.
Он погибал на поле боя
И оживал в бою.
Отмечен он Звездой Героя
За Родину свою.
Его встречал народ Варшавы,
Берлин его венчал
Победной незакатной славой...
Но трудно по ночам.
Он помнит, как душа стонала
От слова «отступать»...
Есть боль одна у генерала —
Ее нельзя унять.
Сожгла блокада Ленинграда
И сына, и жену,
И сад за синею оградой,
Хранивший тишину.
Года, как огненные строки,
Горят, горят в труде...
Теперь он входит в мир жестокий,
Преступный мир людей...
В наряд ушли его питомцы,
И он ушел в наряд,
Чтоб охранять людское солнце,
Когда все люди спят.
Он тем и жив, что помогает
Другим спокойно жить...
Как друга сердце упрекает,
Что устает служить.
Рука лежит на валидоле,
И пальцы так бледны...
Скребут, скребут шальные боли —
Наследники войны.
Они находят, где бы ни был...
Опять всплывает сад...
А из него синее неба
Две пары глаз глядят.
Они встречать его любили...
Дрожит его рука;..
Утрату горькую осилил,
Стоит в строю пока.
Пока... Пока? А может, вечно?
А может, навсегда?
Горит в бою за человечность,
Горит его Звезда.
Не гаснут окна до рассвета...
Всю тишину собрал
Над картой в стенах кабинета
Бывалый генерал.

ЗЕМЛЯКУ
Туман на дорожные бровки
Ложится. И память-гармонь
Гошла по деревне Дубровки,
И яблочкин вспыхнул огонь.
Звезда угнездилась над кровом,
Трещит коростель на лугу.
Дубравна Сергея Клычкова
Стоит на лесном берегу.
Огнится коса золотая,
Глаза голубые поют.
И думы девичьи питая,
Ключи потаенные бьют.
И леший глазищи таращит
На дивное диво волос.
И дышит невидимый пращур
Ветвями уснувших берез.
И вечность проходит сторожко.
Людской и лесной стороной.
Касаясь и малой морошки,
И песни над речкой Дубной.
И старые русла и тропки
Сквозь дерн обозначили след.
И бьется в деревне Дубровки
За окнами яблочкин свет.